Жрец Смерти и Несчастное дитя в Городе греха

"Леон" обладает одним хорошим свойством: каждый раз его смотришь как в первый раз - и не по причине провалов в памяти. И каждый раз появляется новая интерпретация увиденного - например, такая.



Фильм - притча, в которой Леон - жрец Смерти, не чистильщик, а молчаливый жнец, и не только потому, что он убивает: он словно исключен из жизни, он не вкушает земные радости, ему не нужно ничего от этого мира. Он аскет, отвергающий все плотские удовольствия, включая дары Бахуса (молоко вместо вина). Его стихия - Танатос, равно как и его антагониста Стэна.

А вот папашу Матильды в сферу Танатоса занесло случайно. Каким бы законченным подонком он не был, он принадлежит Эросу, т.е. жизни. Об этом свидетельствует наличие трех детей: без Эроса многодетным папашей не станешь. И когда этот плотоядный толстяк попадает в чуждую для себя стихию, он - ожидаемо - заканчивает плохо.

Но то же самое происходит и с Леоном! Матильда вносит в его мир стихию Эроса в самом широком смысле, и жрец Смерти изменяет своему призванию. Он не убивает, а спасает, он позволяет себе чувства, он начинает служить жизни - и тоже гибнет. Интуитивно Леон это понял сразу: не случайно он хотел убить Матильду в первую ночь ее пребывания в его квартире.

Матильда, в свою очередь, поддается мрачной магии разрушения, она хочет мстить, она тоже хочет служить Танатосу - но, к счастью, судьба уводит ее из царства смерти. И какие продолжения не придумывали бы фильму Бессона, хочется верить, что больше из мира жизни Матильда не уйдет.