На информационном ресурсе применяются рекомендательные технологии (информационные технологии предоставления информации на основе сбора, систематизации и анализа сведений, относящихся к предпочтениям пользователей сети "Интернет", находящихся на территории Российской Федерации)

Fotoblo

7 подписчиков

Свежие комментарии

  • Степан Капуста
    И кому интересно это читать? А главное - зачем?Роковая женщина в...
  • Виктор Луговой
    11. Именно чайковые являются главной угрозой аэропортам мира на предмет столкновения с взлетающими и садящимися самол...10 интересных фа...

Убийство из лучших побуждений". Детектив -фэнтези

Продолжение фэнтезийного детектива. Предыдущие главы здесь - https://miss-hohotyn007.livejournal.com/1586131.html, https://miss-hohotyn007.livejournal.com/1586605.html, https://miss-hohotyn007.livejournal.com/1588652.html, https://miss-hohotyn007.livejournal.com/1592489.html, https://miss-hohotyn007.livejournal.com/1593319.html, https://miss-hohotyn007.livejournal.com/1595046.html; https://miss-hohotyn007.livejournal.com/1595749.html;https://miss-hohotyn007.livejournal.com/1599366.html; https://miss-hohotyn007.livejournal.com/1605821.html; https://miss-hohotyn007.livejournal.com/1608469.html; https://miss-hohotyn007.livejournal.com/1609088.html; https://miss-hohotyn007.livejournal.com/1617022.html; https://miss-hohotyn007.livejournal.com/1622677.html.



Глава двадцатая

После заката солнца улицы Реллеха погружались в сумрак: в отличие от столицы, здесь не стояли на перекрестках фонари, и даже главная площадь никак не освещалась. Некоторые владельцы домов вешали у дверей маленькие фонарики, но большинство обходилось без таких излишеств, и Кеннел несколько раз попадал в темноте ногой в лужи: пока он общался со стариком Стором, прошел дождь. Вокруг не было ни души. Тишину нарушали лишь собаки за заборами, считавшие долгом пару раз гавкнуть при звуке шагов, да тяжелые капли, изредка срывавшиеся с крыш и с плеском падавшие в лужи.

В этой тишине даже столь погруженный в свои мысли человек, каким был Кеннел, расслышал чьи-то шаги за спиной, но когда он оглянулся, проходя мимо дома, слабо освещенного маленьким фонариком, то не увидел никого. Тут, кто шел за ним, предпочел затаиться во тьме. Кеннел вздохнул и пошел дальше, непроизвольно ускорив шаг. Не то чтобы он боялся соглядатаев господина Арди, но ощущение, что за тобой наблюдают чьи-то недобрые глаза, было таким... неуютным, что ли. А ещё неуютнее было осознание того, что Арди понимает его игру и способен предсказать его действия. Но, с другой стороны, от такого профессионала иного ожидать было бы странно.

Оказавшись наконец в трактире, где он снял комнату, Кеннел выбросил из головы мысли о главе дворцовой секретной службы и вернулся к своим размышлениям о загадочном браке наследника престола и простой девушки из забытого Богом горного селения, настолько простой, что у неё даже фамилии как бы не было. Этот брак до такой степени не афишировали при жизни принца Максимиллиана и так постарались стереть из народной памяти после его смерти, что самый наивный человек догадался бы: здесь что-то нечисто. Здесь есть какая-то тайна, напоминающая влажный туман, стоящий в воздухе после заката: её нельзя схватить рукой, ее трудно разглядеть, но она ощутима, она вполне материальна.

Почему Альба-Регина подверглась опале и изгнанию? В том, что были опала и изгнание, Кеннел не сомневался. Он знавал разные случаи, но на его памяти ни один представитель правящей династии не оставлял по своей воле роскошный дворец, чтобы перебраться в хижину. Тоска по родным горам? Но она худо-бедно прожила без этих гор около девяти лет. За это время кто угодно привыкнет к высокому положению и статусу, да и придворная жизнь, судя по тому, как мало её видели, ничуть ей не докучала. И это не говоря о том, что ни одна нормальная мать не бросит крошечное дитя нескольких недель или месяцев от роду. А старшие дети, которые уже все понимали? Да, бывают женщины, не любящие своих отпрысков, но у принцесс есть возможность, отсутствующая у простых смертных: свести материнские обязанности к минимуму, к посещению детской раз в неделю. Тем не менее Альба-Регина оставила детей и отправилась в глушь, фактически отказавшись от титула и соответствующего уровня жизни. На такое идут под страхом тюремного заключения или смерти. Страшен должен был быть гнев короля Ингварда, но что его вызвало?

К полуночи у Кеннела сформировалось целых три версии.

Первая: брака вообще не было. Максимиллиан и Альба-Регина не были обвенчаны и их дети - бастарды, не имеющие прав на престол. Узнав об этом только после смерти сына, король Ингвард изгнал невестку за многолетнюю ложь, за попытку ввести его в заблуждение, и еще потому, что в ее отсутствие скрыть тайну будет легче. В пользу этой версии говорило то обстоятельство, что никто не знал, где и когда обвенчались Максимиллиан и Альба-Регина, никто не помнил их свадьбы. А с другой стороны, у короля Ингварда имелся второй сын, и ничто не мешало объявить его наследником, раз уж Максимилиан скончался, не оставив легитимного, т.е. рожденного в браке потомства. И эта версия не объясняла, кому и зачем понадобилась смерть Карла-Евгения.

Вторая версия: брак между Максимиллианом и Альбой-Региной был заключён, но уже после рождения их старшей дочери. Фактически законным наследником короны был её брат, однако король Ингвард по какой-то причине назначил наследницей старшую внучку. Если предположить, что до Карла-Евгения дошли смутные слухи, клочки информации о том, что его старшая сестра - незаконнорожденная, то немедленно появляются и мотив, и организатор, особенно если принц собирался вступить в схватку за власть. Элеонора-Августа вполне могла нанести упреждающий удар, а если она знала, кто оставил без носа и ушей Густава Ринальди, то и оправдание для своих действий ей искать не приходилось. Отличная версия, но с несколькими уязвимыми местами. Во-первых, зачем было ждать рождения дочери, чтобы заключить брак? Во-вторых, даже для подобной проволочки если имелась причина, что помешало провозгласить наследником сына, рождённого уже после венчания? И, в-третьих, в таком случае ярость короля Ингварда не очень понятна: выходит, что он изгнал не сожительницу, а законную супругу покойного сына.

Третья версия: с браком, состоявшимся до рождения старшей дочери, что-то оказалось не так. Максимиллиан отправился на охоту, вместо охотничьих трофеев привез Альбу-Регину и сообщил отцу, что он обвенчался с этой женщиной. Король Ингвард был недоволен - хотя бы потому что сын посмел жениться без его разрешения, но не захотел идти на скандал и скрепя сердце примирился с этим скоропалительным браком. Разумеется, он проверил факт брака, да и свидетели должны были быть. Родилось трое детей, прошло девять лет, король Ингвард привык к своей невестке, но тут Максимиллиан погибает, и после его гибели всплыли факты, делающие брак Максимиллиана и Альбы-Регины недействительным, а статус их детей - незаконным.

Насколько Кеннел знал законы королевства, брак считался недействительным в трех случаях: если один из супругов уже состоял в браке с другим лицом; если один из супругов был безумен и если супруги были родными или усыновленными братом и сестрой. Учитывая, что мать Максимиллиана была родом из тех же краев, вторая Альба-Регина - теоретически - могла быть его единоутробной сестрой. Случается, что девушки, родив вне брака, отдают незаконнорожденное дитя на воспитание родственникам или просто бездетным парам. У жены короля Ингварда вполне мог быть внебрачный ребенок - девочка несколькими годами старше Максимиллиана. Они встретились, не зная о своем кровном родстве, через много лет после смерти общей матери, и заключили брак, противоестественный по всем земным и небесным законам. Или Альба Регина, в отличие от мужа, отлично знала, кто её мать? Тогда неудивительно, что король Ингвард вышвырнул из дворца невестку - фактически свою падчерицу, устранил свидетелей и сделал всё, чтобы люди как можно быстрее забыли об этом браке.
А может, не изгнал? Может, жены Максимиллиана давно нет в живых? То, что о её смерти не объявили, не аргумент. Умерла же другая Альба-Регина - её свекровь или мать - родами, а её надгробие в кафедральном соборе отсутствует. Еще одна загадка, но Бог с ней, разобраться бы с тайной матери Карла-Евгения. Она - эта тайна - была центром, к которому сходились нити самых разных событий, от поездки Элеоноры-Августы в охотничий домик в горах до убийства ее брата. И есть только один способ до нее добраться: найти близких родственников Альбы-Регины. Неважно, бедные они или богатые, простые или родовитые, но у неё должны были быть родственники, которые знают все.

Глава двадцать первая

Проснулся Кеннел как обычно, около семи, но без привычного ощущения бодрости: слишком поздно уснул. Утро было серенькое, хмурое, и мысли, вертевшиеся в голове, пока он одевался, были ему под стать. Покушаясь на сокровенную тайну королевства, он здорово рискует, а ради чего, собственно: и королевство чужое, и заплатили ему за решение куда более простой задачи. Да и Вейт, пока он тут любуется горными видами, может найти другое убежище и слинять... хотя это вряд ли. Бежать бывшему офицеру гвардии некуда. А ему, Кеннелу, раз уж взялся идти по этому пути, придется пройти по нему до конца - и как можно быстрее.

Родня Альбы-Регины живёт в одном из высокогорных селений. Скорее всего это селение, где находится охотничий домик, коль скоро Максимиллиан познакомился с ней, приехав на охоту. И даже если она родом из другого села, все равно их всего три там, высоко в горах, так что отыскать нужное будет несложно.

Но соваться в горы без проводника было бы сущей глупостью, тем более, что через пару дней начинается осень, которая в горах всегда приходит раньше, чем в низинах. Стало быть, надо найти человека, который мог бы провести его по горам.

С этим вопросом Кеннел обратился за завтраком к трактирщику. Тот ответил, что найти такого человека непросто, но он знает некоего Вима, который регулярно посещает горные селения. Этот тип, владелец скобяной лавки, дополнительно подзарабатывает тем, что обменивает свои товары - ножницы, лопаты и пилы - на самоцветы, которые местные жители находят в горах, а потом перепродает камешки ювелирам в соседней провинции - в Реллехе спроса на ювелирные изделия нет. По словам трактирщика, Вим заходит к нему опрокинуть стаканчик-другой каждое воскресенье, но Кеннел не хотел ждать пять дней. Сразу после завтрака он отправился к Виму, предварительно проверив, нет ли за ним слежки.

Скобяная лавка располагалась на маленькой улочке сразу за рынком. Вывески на ней не было, и Кеннел опознал её по упомянутой трактирщиком примете: рядом с ней росла очень старая липа со стволом, некогда расколотым ударом молнии пополам. Двери, покрашенные в необычный для Реллеха оранжевый цвет (впрочем, краска уже успела изрядно облупиться), были призывно распахнуты, но когда Кеннел вошел в лавку, то обнаружил, что там нет ни души. Да и товара на полках лежало немного: пара замков, пила, два топора и какая-то железная цепь.

- Есть здесь кто? - спросил он, и, поскольку ответа не последовало, через десяток секунд повторил вопрос.

Послышался какой-то шорох, затем открылась дверь, ведущая, видимо, в подсобное помещение, и перед Кеннелом предстал высокий, худощавый мужчина в кожаной безрукавке, лет 35-40 на вид, с типичной для жителей Реллеха внешностью. Его лицо, испещренное шрамами, говорило о сложном жизненном опыте, а очень чистая правильная речь, отличавшаяся от говора местных жителей - о том, что он успел пожить за пределами родного края или получил хорошее образование. Взгляд у мужчины был настороженный и даже колючий. Он сразу понял, что Кеннел пришел не за лопатой или навесным замком - еще до того, как тот представился и сослался на рекомендацию трактирщика.

- Вы хотите в горы? Зачем? - как-то сразу получилось, что вопросы стал задавать Вим.

- Я провожу официальное расследование. У меня есть грамота королевы.

Упоминание имени королевы впечатлило мужчину ничуть не больше, чем упоминание имени трактирщика.

- Расследование? А я здесь причём?

- Всё, что мне нужно - чтобы вы провели меня в то горное селение, где находится королевский охотничий домик, а если я не найду там того, что ищу, то в два других высокогорных деревни. Вы ведь всё равно ездите в горы по своим делам: что мешает съездить ещё раз и заработать при этом?

Мужчина криво усмехнулся.

- Я не люблю мутных дел. И если у вас есть королевская грамота, то что ж вы тогда не пойдёте к городскому голове и не попросите, чтобы он выделил проводников?

- Вчера я обедал у городского головы, - усмехнулся в свою очередь Кеннел. - С чего вы взяли, что мое дело - мутное? Нежели моё имя вам ни о чём не говорит?

- Я знаю, вы ищейка. А ещё я знаю, что надзирать за вами приехала из столицы еще одна ищейка. Когда слишком много ищеек, мне делается неуютно.

- Вот как, - удивился Кеннел, - уже всем известно?

- Вы как будто не бывали в маленьких городах, если задаете такие вопросы. Да, я могу провести вас по горам, а вы можете гарантировать, что отправившись с вами, я ни во что не вляпаюсь? Что потом ищейки не придут ко мне с ненужными вопросами?

Взгляды мужчин скрестились.

- В этом мире никто ничего не может гарантировать, - пожал плечами Кеннел. - Такой опытный человек, как вы, должен это знать. Но я могу вас максимально обезопасить. Я найму вас не как сыщик, а как охотник-любитель. Для всех вы указываете мне места, где водится много дичи, помогаете охотиться - и не более. И вы ничего не знаете, даже моё настоящее имя. Я полагаю, что в горных селениях нет лишних глаз и ушей, и никто не узнает, что мы там были.

- Я должен подумать.

Кеннел вытащил кошелек и раскрыл его, показав, что тот наполнен мелкой серебряной монетой. По огоньку, сверкнувшему в глазах Вима, он понял, что с этого аргумента надо было начинать.

- Треть сразу, остальное - когда вернемся. Деньги с собой не возьму, спрячу здесь.

Кеннелу легко было проявлять щедрость: деньги были не его, а ее величества Элеоноры-Августы, часть средств, выделенных ему на расследование.

- Ладно, - сдался Вим. - Только учтите, что это дорога нелёгкая и долгая. Мы пробудем в горах самое меньшее неделю.

- Отлично, я люблю долгие путешествия. Мы могли бы отправиться прямо сейчас?

- Сейчас нет. Часа через два. Я должен собраться сам и собрать товар.

Часы на башне пробили девять.

- Тогда в одиннадцать. Встретимся у северных городских ворот.

- Подождите.

Вим зашел в подсобку и через минуту вернулся, держа в руках рогатину.

- Возьмите. Мы едем охотиться на медведя.

Когда Кеннел подъехал в назначенное время к северным воротам, Вима там не было. Сыщик оглянулся по сторонам, и тут к нему подошел один из стражников и шепнул, что проводник ждет его за городскими воротами. И точно, он стоял под кривой дикой яблоней, росшей на краю дороги, и держал в руках поводья двух мулов - одного оседланного, а другого нагруженного товаром.

- Думали, я не приду?

- Чего тут думать, - махнул рукой Кеннел, - поехали.

Вим вскочил на оседланного мула, и путешественники направились к синевшим на горизонте горам. Третий мул послушно шел за ними. По дороге Кеннел завел разговор с проводником, желая получше узнать человека, в обществе которого ему предстояло провести ближайшую неделю. Разговор о своей жизни Вим не поддержал, впрочем, миссия Кеннела его тоже не интересовала. Гораздо охотнее он рассказывал об жизни в горах.

- Горцы любят охоту, иные только ею и живут, да еще овцеводством. Охотятся на медведя, кабана, лося, а высоко в горах - на диких коз. В горных озерах ловят форель. Овощей в своих узких долинах они выращивают мало, а пшеница там и вовсе не растёт. Жизнь в горах тяжёлая, снег лежит с октября. Самое поганый месяц - февраль, то мороз, то вдруг ударит оттепель и начинаются туманы. Зимой в горы никто не поедет, разве что безумец, и горцы вниз не спускаются. Зато там высоко в ручьях иногда находят вот такие самоцветы, как у меня в перстне. Они бывают двух оттенков: красновато-оранжеватые - самые ценные, и серо-синие, эти стоят дешевле. Горцы могли бы и сами их продавать, приезжая в Реллех, но они предпочитают обменивать камни на медные сковородки, ножницы или топоры и сидеть на месте. Своеобразные люди.

Кеннел спросил, правда ли, что жители высокогорья необычайно привязаны к своим горам.

- Да, это есть, - кивнул Вим. - Во всём Реллехе живет всего три горца, и те - мужчины, не поладившие со своими односельчанами. Так когда-то и мой дед пришёл в Реллех, поругавшись со старостой деревни из-за его собаки, которую он прибил, потому что она съела его кур. Дед был родом из Аллина, завтра утром мы там будем. Он сбежал в Реллех, нанялся сторожем к хозяину скобяной лавки, а потом женился на его дочери. Он-то меня и научил в детстве языку горцев. Не думал, что мне это понадобится, а вишь ты - пригодилось. Фиг бы мне горцы доверяли, если бы я не умел говорить по-ихнему.

К этому моменту у Кеннела сложилось твердое убеждение, что его проводник был человеком изначально не глупым и очень амбициозным, решившим попробовать иную жизнь, чем тихое прозябание в Реллехе - и пережившим сокрушительное поражение. Судя по всему, он не только растерял большую часть наследства, но и успел попасть в очень серьезные переделки и чудом из них выбраться. Пережитое сделало Вима недоверчивым, замкнутым и осторожным, похожим на собаку, однажды попавшую под карету и с тех пор шарахающуюся от любых колёс. Но горы он знал хорошо, и это было главное.

- Где находится королевский охотничий домик?

- В селении Клернарвох. К нему от Аллина день пути.

- Вы говорите, что горцы не доверяют чужим. А бывает так, что их женщины выходят замуж за чужаков?

- Нет, никогда. Не слышал даже про такое.

- Не слышали? Но ведь жена принца Максимиллиана была отсюда родом! Он привез ее именно из высокогорного селения. По возрасту вы должны это помнить.

- Меня тогда здесь не было. Я вообще стараюсь поменьше интересоваться всеми этими вещами: тише едешь - дальше будешь. Самое лучшее - это сидеть и не высовываться. Принцесса или королева - наше дело сторона.

С каждой милей подъём в гору становился всё круче, и когда часа в три пополудни путники сделали привал, чтобы перекусить и немного отдохнуть, то увидели с высоты долину и Реллех, казавшийся очень живописным.

- Великолепная панорама, - заметил Кеннел.

- Вот-вот, - подхватил Вим, - а ведь вы сами видели: о нашем городишке и слова-то хорошего не найдется. Так все в жизни: на расстоянии кажется прекрасным, а подойдешь ближе - дерьмо дерьмом.
Кеннел хотел было поспорить, но вдруг вспомнил принца Карла-Евгения - и передумал.
Ссылка на первоисточник

Картина дня

наверх