На информационном ресурсе применяются рекомендательные технологии (информационные технологии предоставления информации на основе сбора, систематизации и анализа сведений, относящихся к предпочтениям пользователей сети "Интернет", находящихся на территории Российской Федерации)

Fotoblo

7 подписчиков

Свежие комментарии

  • Степан Капуста
    И кому интересно это читать? А главное - зачем?Роковая женщина в...
  • Виктор Луговой
    11. Именно чайковые являются главной угрозой аэропортам мира на предмет столкновения с взлетающими и садящимися самол...10 интересных фа...

"Убийство из лучших побуждений". Детектив-фэнтези

Продолжение фэнтезийного детектива. Предыдущие главы здесь - https://miss-hohotyn007.livejournal.com/1586131.html, https://miss-hohotyn007.livejournal.com/1586605.html, https://miss-hohotyn007.livejournal.com/1588652.html, https://miss-hohotyn007.livejournal.com/1592489.html, https://miss-hohotyn007.livejournal.com/1593319.html, https://miss-hohotyn007.livejournal.com/1595046.html, https://miss-hohotyn007.livejournal.com/1595749.html, https://miss-hohotyn007.livejournal.com/1599366.html, https://miss-hohotyn007.livejournal.com/1605821.html, https://miss-hohotyn007.livejournal.com/1608469.html, https://miss-hohotyn007.livejournal.com/1609088.html, https://miss-hohotyn007.livejournal.com/1617022.html, https://miss-hohotyn007.livejournal.com/1622677.html, https://miss-hohotyn007.livejournal.com/1630939.html, https://miss-hohotyn007.livejournal.com/1644290.html, https://miss-hohotyn007.livejournal.com/1645630.html



Глава двадцать пятая

Виерллех располагался за перевалом, легко преодолимом сейчас и непроходимом после сильного снегопада. Его деревянные дома карабкались по некрутому зеленому склону, напоминая издалека крошечные деревянные коробочки, между которыми торчали высокие стога сена. Внизу склона бежала быстрая вода речки, огибая большие серые камни посреди русла. Неглубокая в конце лета, река становилась бурная и полноводной после осенних дождей и весной, когда таяли снега.

Оторванность от городов и большого мира нигде не чувствовалась так остро, как в Виерллехе - ни в Аллине, ни в Клернарвохе, а меж тем из последнего селения Кеннел и Вим добрались сюда всего за полдня. И в тоже время население Виерллеха не производило впечатление нищего или забитого: традиционная одежда мужчин и женщин отличалась опрятностью, и на неожиданных гостей они смотрели без суетливого любопытства, скорее со спокойным удивлением. Среди темноволосых жителей Виерллеха изредка мелькали русые головы, а светлые глаза встречались так же часто, как карие и черные. Вим сказал, что с местными не так легко иметь дело, точнее, не так прибыльно: они никогда не упустят свою выгоду, и обычные уловки торговцев на них действуют слабо. Зато если вам удастся их расположить к себе, на них можно положиться.

- А в остальном обычные горцы, - заметил Вим, - с их суеверием, ограниченным кругозором и сказками.

На этот раз Вим и Кеннел остановились не у хозяина, а у хозяйки, неплохо говорившей на общем языке вдовы лет шестидесяти, и сразу с дороги сели за стол. Вдова любила поговорить и забросала Вима и Кеннела вопросами о том, что интересного они видели в Аллине, Клернарвохе и Главном городе - так почтительно она называла Реллех. Оказалось, что её бабка и была родом из Аллина и с Вимом её связывает какое-то очень отдаленное родство. Удовлетворив по мере сил ее любопытство, Кеннел принялся распрашивать хозяйку и услышал, что принц Максимилиан и никто из членов королевского семейства никогда не были в Виерллехе; что никто ничего не знает об Альбе-Регине и что у брата старосты действительно жена родом из Клернарвоха, но разговаривать с ней бессмысленно, потому что она очень спесива и очень высокого о себе мнения.

- Вы лучше с сыном ее поговорите, - сказала хозяйка. - Он и кузнец хороший, и человек славный.

Хозяйка как в воду глядела. После обеда Вим отправился к местному искателю камней, а Кеннел поднялся по тропинке, петлявшей меж стогов, почти на самую вершину склона, где стоял дом брата старосты. У дома его встретила злобным лаем неизвестно откуда выскочившая собака, которая принялась прыгать вокруг него, норовя цапнуть. Скрипнула дверь, и на пороге показалась высокая женщина с русыми волосами, одетая более нарядно, чем другие женщины деревни: юбка на ней была не однотонная, а клетчатая, вместо деревянных бус на её шее висели стеклянные. Ее можно было бы назвать очень красивой, несмотря на далеко не юный возраст, если бы не надменно-холодное выражение лица. При виде чужака на нем не отразилось даже тени удивления, словно гости из города в этом забытом Богом селении были обычным явлением. Равнодушным голосом женщина велела собаке сидеть и спросила Кеннела, кто он и что ему нужно.

Кеннел представился и показал королевскую грамоту, рассчитывая, что его пригласят в дом и удостоят хотя бы краткого разговора, но это был не тот случай. Женщина сказала, что королевская грамота не имеет к ней никакого отношения, поскольку она никаких преступлений не совершала, ничего не знает и с чужими мужчинами не откровенничает. Любопытно, что хотя на общем языке она говорила с ошибками, но сила ее самоуверенности была такова, что они казались особенностям произношения. Высказавшись, женщина повернулась к сыщику спиной и скрылась в доме.

Насколько негостеприимной оказалось мать, настолько приятное впечатление произвёл её сын. Будучи очень высокого роста и мощного телосложения, он казался каким-то добрым великаном в кожаном фартуке и с молотом в руках. Его густые светло-каштановые волосы, перехваченные на лбу тесьмой, падали на плечи и красиво обрамляли открытое мужественное лицо со смеющимися ярко-голубыми глазами. Он извинился, что не может прямо сейчас оставить работу - он ковал подкову, и поручил Кеннела своей жене, симпатичной черноволосой женщине, не говорившей на общем языке. Она провела его в дом, где приятно пахло чабрецом, налила в кружку холодного травяного чая и отрезала ломоть пирога с грибами. Когда Кеннел жестами пояснил, что не голоден, жена кузнеца поставила перед ним глиняную миску с ежевикой. Через пару минут в горницу вошел сам кузнец, с которым у Кеннела состоялся весьма примечательный разговор.

Кузнец говорил на общем языке не хуже Кеннела, потому что учился кузнечному делу в Реллехе.

- Наш кузнец не захотел меня учить, я собрал котомку и махнул в город. Три года там прожил, и, может, остался бы, но старый кузнец помер и староста упросил меня вернуться.

- Странно, - удивился Кеннел, - а мне все время твердят, что горцы не могут без родных гор и что даже жена принца Максимиллиана вернулась в родное селение после смерти мужа. Слышали об этом?

- Про принцессу не знаю, а мне в городе понравилось, и жить легче, и работа интереснее. Я недурно зарабатывал тем, что делал кованые двери и ворота. А почему вы заговорили про принцессу?

- Потому что я уже пять дней кружу по горам и не могу отыскать не то что саму принцессу, но даже человека, который может что-то рассказать о ней. Это что - тайна какая-то, о который запрещено говорить с чужими?

- Да нет, мы и между собой о ней не вспоминаем. Сами рассудите: где принцы и принцессы и где мы все. Здесь мы их вообще никогда не видели, даже старожилы не упомнят.

- Но ведь здесь информация разносятся быстро, и я ни за что не поверю, что когда принц вернулся из Высокой Земли в столицу с женой, об этом не судачили. Вы еще молоды и можете не помнить, но ваша мать и другие члены семьи наверняка были в курсе.

- С чего вы взяли?

- Облик вашего семейства невольно подталкивает к интересным предположениям, - признался Кеннел. - Альбу-Регину описывают как женщину с золотистыми волосами и синими глазами, а среди виденных мною доселе горцев такие есть только в вашем роду. Впрочем, теперь я засомневался в своей версии, потому что в Виерллехе встречаются русоволосые.

Кузнец рассмеялся, показав великолепные белоснежные зубы.

- Намекаете, что принц женился на моей родственнице? Тогда я бы тут не сидел: стал бы придворным и ел с серебряных тарелок. Если хотите знать, то необычную для наших гор внешность мы унаследовали от моего прадеда Анчланорха, а он - от своей матери, которая была не из наших мест. Есть семейное предание, что она вообще была велия.

- Горный дух?

- Духи бесплотные, а у велий есть тело. Они вроде фей: повелевают животными, летают и живут высоко, в своих заоблачных дворцах, куда человек не может попасть. Велии бывают только женского пола, как гномы - только мужского, и потому, чтобы размножится, они выбирают крепких мужчин из рода людского. Выбирать им легко, потому что они намного красивее самой красивой женщины и умеют читать человеческие мысли. Но они жестокие, у них нет сердца. Все боятся их называть по имени, а я не боюсь: в кузню никто не сунется, никакая нелюдь, даже черт. Так вот, наш прадед был редкостный красавец, очень сильный, вот люди и стали болтать про него всякую чепуху, будто он велич, потому что считается, что детей велий можно узнать по необыкновенной красоте, несокрушимому здоровью и умению повелевать животными. Прадед с животными ладил, это правда, да и прожил долго.

- Велии бросают свое потомство?

- Только мальчиков, потому что те - обычные люди, хотя и очень красивые, а девочки рождаются велиями, и матери забирают их в свои дворцы.

- А вы верите в велий?

- Не знаю, если честно. Сам я их не видел и не слышал... говорят, что их можно услышать в лесу: они смеются очень звонким смехом, однако если мужчина не один, они никогда ему не покажутся. Но в нашем селении жили люди, которые клялись, что видели их. Ну и светловолосые односельчане - это вроде бы тоже потомки велича. Иногда мне кажется, что они существуют, иногда - что всё это сказки. Знаете, когда люди живут всю жизнь среди дикой природы, и ничего больше не видели, кроме родного селения, они видят мир по-своему. Например, возле Клернарвоха есть скала, в которой ветер и дождь выдолбили подобие ступенек. Так ее назвали Тропой велий, хотя она не ведет к вершине, а обрывается на полпути.

- Ваши легенды и предания разнообразны и поэтичны, и я не верю, что и про принца Максимиллиана не придумали какую-нибудь легенду, - прищурился Кеннел. - Например, не женили его на велии.

- Да, - удивился кузнец, - а кто вам рассказал? Чужим такое не рассказывают.

- Никто, но было бы странно, если бы подобного предания не существовало.

Заметив, что кузнец не хочет поддерживать эту тему, Кеннел сменил направление разговора.

- Может быть, вы слышали о женщине, живущий уединенно в здешних лесах?

- Одна женщина в наших лесах зимой не выживет, да и мужчина тоже, - покачал головой кузнец. - Сейчас всё красивое, зелёное, но уже в начале ноября начнется зима то с морозами, то со снегом по пояс, то с оттепелями и туманом, и так до апреля. Знаете, какое самое страшное наказание было в старину в нашем селении? Изгнание зимой из деревни. Вниз не спустишься - перевалы снегом завалены, а в лесу умрёшь.

- Да, - кивнул Кеннел, - я тоже пришел к такому выводу.

Желая ненавязчиво вознаградить кузнеца за беседу, Кеннел попросил его сменить подковы у мула и щедро заплатил. Когда работа была закончена, селение уже окутали сумерки. Кеннел вернулся в дом вдовы, где провёл вполне спокойную ночь и утром вместе с Вимом отправился в обратный путь.

Глава двадцать шестая

В Клернарвохе происходящее поначалу напомнило дурной сон: всё было точно так же, как и тогда, когда Кеннел в первый раз увидел дом у озера и его хозяина. Тот опять остановил путников во дворе вместо того, чтобы предложить им войти, и снова принялся что-то объяснять Виму, размахивая руками. Кеннел подумал, что у невезучего старика очередная проблема, однако оказалось, что проблема не у него, и происходящее из дурного сна перешло в скверную явь.

- Вот мы и вляпались по вашей милости, как я предчувствовал, - раздражённо бросил проводник, выяснив, в чем дело. - Нас уже два дня ждут в Аллине королевские стражники. Парень из Клернарвоха ходил туда к своей невесте и видел их. Хорошо хоть, что сюда подниматься им в лом. А ждут они нас потому, что вас обвиняют в убийстве Октавиана Стора. Вы его отравили.

- На редкость глупое обвинение, - пожал плечами Кеннел. - А вознаграждение за мою голову обещают?

- Э... да, конечно, но им мало кто верит: уже был случай - горцам обещали за поимку преступника 10 золотых, они его задержали, а власти нашли повод ничего не выплатить. Потому вы беседуете здесь со мной, а не лежите связанным в сарае. Что делать будем?

- Вы пострадать не должны, и потому я думаю, что нам надо разделиться. Я попытаюсь спуститься с гор самостоятельно, а вы пойдете в Аллин и скажете, что я остался в Клернарвохе, ушел на охоту.

- Ага, и меня загребут вместо вас. Отличная идея, можно сэкономить на моём вознаграждении, - скривился Вим. - Вот только самостоятельно спуститься с гор у вас не получится: вы заблудитесь и станете жертвой диких зверей или кого-то ещё.

- Что вы предлагаете?

- Я могу провести вас тайными тропами. Но за дополнительную сумму.

Кеннел задумчиво посмотрел на проводника. У него не было оснований не доверять словам Вима, но и особых причин доверять ему тоже не имелось. Пользуясь тем, что Кеннел не понимал диалект горцев, Вим мог перевести слова хозяина не совсем точно или вовсе не переводить, а сочинить свой вариант, максимально выгодный для его кошелька. К последней мысли подталкивало и то, что для человека, попавшего в серьезную переделку, проводник выглядел достаточно спокойным, и выражение его лица входило в противоречие с его словами. Но независимо от того, говорит он правду или врёт, выбираться отсюда придется с его помощью.

- Тогда поехали, чего здесь торчать? - предложил Кеннел. - Чем дольше мы будем мозолить глаза обитателям Клернарвоха, тем больше шансов, что кто-то из них всё же соблазнится обещанной наградой и побежит в Аллин.

- Не думаю, что побежит... И потом, надо запастись едой и дать хоть немного передохнуть мулам.

- Ну уж нет. Если все так серьезно, нельзя терять ни минуты.

- Скоро сумерки...

- Ну и что? Вы как хотите, а я здесь задерживаться не буду.

- Ладно, но хотя бы провизии прикупите, сами же завтра захотите есть.

Путники покинули Клернарвох через час, к недовольству Вима, еще раз попытавшегося уговорить Кеннела переночевать в селении. Изрядно уставшие мулы шли шагом по другому берегу озера, и как ни был встревожен новым поворотом событий Кеннел, взгляд его невольно устремлялся к скале, по которой тянулась вверх Тропа велий. Лучи заходящего солнца ярко осветили её, и Кеннел отчётливо увидел, что со второй природной площадки, располагавшейся над первой, тоже идет вверх какое-то подобие тропы, так что тот, кто каким-то образом сможет перебраться через пустоту, разделяющую обе площадки - например, перелететь, - никоим образом не собьется с дороги.

Едва они въехали в чащу, как горы окутала ночная тьма. Она опустилась внезапно, накрыв чёрным покрывалом лес, погасив все звуки, и эта зловещая тишина напрягала сильнее любых криков. Мулы остановились на небольшой поляне, отказавшись идти дальше. После недолгого совещания путники решили разжечь костёр: он хоть и мог их выдать, но без него они не решились бы ночевать в этом глухом месте. Впрочем, маловероятно, что кто бы то ни было решится искать их в ночном лесу.

Некоторое время странники молча сидели и смотрели на искры, взлетающие во тьму. Несмотря на усталость, спать никому не хотелось: каждый размышлял о своем.



"Зачем Арди разыгрывать комедию с обвинением в убийстве? Это отличный способ превратить подозрения в уверенность, - думал Кеннел, - ведь если он готов пойти на всё, то я на верном пути. Но повод для задержания можно было придумать любой, зачем такие сложности? Или мой проводник решил сыграть в свою игру, или Арди решил предложить торг: свобода в обмен на прекращение расследования".

- А этот юноша, который ходил к невесте в Аллин, - нарушил молчание Кеннел, - он тоже ваш родственник?

Вим вздрогнул, как человек выведенный из состояния глубокой задумчивости.

- Нет, - ответил он не без удивления в голосе. - Почему вы так решили?

- Потому что если он не ваш родственник, то откуда такое беспокойство о вашей судьбе? Логичнее было бы нас сдать и попытаться хоть что-нибудь получить.

- Нет, он не такой. Я вот о другом думаю: если вы спрятали деньги в трактире, то во время обыска их явно нашли.

- Неужели я настолько похож на идиота? - удивился сыщик. - Деньги спрятаны там, где их никто никогда не найдет, разве только я укажу место. Об этом можете не беспокоиться. Мне еще любопытно, как юноша запомнил имя человека, в убийстве которого меня обвиняют.

- Он его не назвал, - сознался Вим. - Он сказал, что умер какой-то важный старик, ну я и догадался, что речь идет о Сторе.

- То есть вы немножечко добавили от себя?

Вим угрюмо посмотрел на сыщика

- Хотите сказать, что я все придумал?

- Не знаю. Но если вы хотели, чтобы я вам ещё доплатил, стоило сказать об этом прямо.

- Я ничего не придумал, в Аллине действительно стражники. А вы странный человек, всех подозреваете, хотя сами не искренни. Если бы я задумал что дурное против вас, мне было бы очень легко от вас избавиться.

- Не будем ссориться: раз я пообещал вам увеличить вознаграждение, то заплачу вам больше, этот вопрос больше не обсуждается. Но скажите честно: стражники в Аллине действительно из-за нас или неизвестно, что они там делают?

- А из-за чего им там быть, если не из-за нас? - вывернулся Вим. - Если хотите правду, то я уже сто раз пожалел, что с вами связался. Признаюсь честно: я зол на вас. На хрена мне всё это надо? Я же вижу, что вы пытаетесь узнать, не был ли женат принц Максимилиан на одной из тех, о ком не говорят, особенно ночью в лесу. Но если вам поручили расследовали убийство его сына, какого черта вы начали рыть в эту сторону?!

Вим подбросил ветку в костер, и взвившееся пламя отчетливо осветило его уставшее и мрачное лицо.

- Разумный вопрос, - кивнул сыщик. - Но если бы я поступал иначе, меня бы не называли суперищейкой. Те, кто меня нанимают, должны знать: я буду рыть, пока не доберусь до истины.

- Вам что, платят за это дополнительно? Зачем вам это?

- Профессиональное самолюбие.

- Нравится чувствовать себя самым умным?

- Типа того. Хотя по-настоящему умный человек вел бы себя, скорее всего, иначе. Но мой отец всегда говорил: сыщик - это не склад ума, это склад характера. Да не злитесь вы, с вами-то точно ничего скверного не случится. Отправитесь в соседнюю провинцию, продадите там камешки, пробудете там чуть дольше, чем обычно, а когда вернетесь в Реллех, всё уже замнется, затрется и быльем порастет.

- Не уверен, особенно если Стора действительно убили.

- Я сомневаюсь, что его отравили: он плохо себя чувствовал и был очень немолод. Скорее всего помер своей смертью, но её решили выдать за убийство - такое тоже бывает. А если убрали, то не потому, что так удобнее меня ловить, а потому, что он сказал что-то лишнее. Возможен и промежуточный вариант: к старику нагрянули с таким серьёзным разговором, что он перепугался и отдал Богу душу. Но это все не более чем догадки.

Глубокую тишину леса внезапно пронзил звонкий переливистый смех, и оба путника вздрогнули. Кто-то или что-то подслушивало их беседу, развлекаясь на свой лад. Разговор прервался, еще и потому, что собеседники ощутили себя на грани ссоры.

Утром разговор возобновился с более дружелюбными интонациями, поскольку ссора была невыгодна обоим. Наскоро позавтракав, Кеннел и Вим направились на восток, с тем, чтобы перейти через Ливневый перевал и спуститься вниз у одного из селений Зеленой долины. Проводник уверял, что путь займет не более суток, однако в какой-то момент он сбился с дороги, и путникам пришлось блуждать по лесу целых три дня. Как видно, Вим не так уж хорошо знал лесные тропы, как хотел показать; впрочем, Кеннел не знал их вовсе и лишь по звездам мог определить, что они идут на восток. К концу второго дня все припасы, включая сухари, закончились, и пришлось перейти на питание лесными ягодами и примитивной похлебкой из съедобных кореньев. По пути им не раз попадалась дичь, но чтобы поймать зайца, у них не было силков, а чтобы застрелить птицу - луков. Тяжёлая же рогатина, которую тащил с собой Кенелл, в охоте на мелкую дичь была совершенно бесполезна.

Наконец лес начал редеть, а склон становился всё более пологим. С неимоверным облегчением Вим и Кеннел увидели наконец распростершуюся внизу долину, где так призывно горели огоньки деревни. Хотелось сделать последний рывок и добраться до неё, но оба путника чувствовали себя совершенно вымотанными. Кеннел предложил переночевать в последний раз в лесу, а с утра со свежими силами быстро добраться до селения. Поскольку в прошлый раз первым дежурил Кеннел, в эту ночь он первым отправился спать. Около трёх утра проводник разбудил его и тотчас повалился на плащ, мгновенно уснув.

Ночь стояла ясная, звёздная, по-летнему теплая, хотя уже начиналась осень. Мулы мирно пощипывали траву, звуки леса вокруг были самые обычные: того тёмного и непонятного, что стояло рядом с ними высоко в горах, здесь не было и в помине. Ночь словно обещала: всё будет хорошо, делай то, что задумал.

Кеннел вытащил спрятанный под одеждой специальный пояс с монетами, высыпал из него деньги на плащ. Он отсчитал в свете костра оставшееся вознаграждение, добавил к нему еще четверть обещанного, переложил монеты в шапку Вима, слетевшую у него с головы во время сна, и подсунул шапку ему под живот так, что никто не мог её вытащить, не разбудив спящего. Рассчитавшись с проводником, сыщик аккуратно отвязал своего мула и направился вниз, в долину, где упорно среди ночи горел один огонёк. На рассвете он был уже в селении, чьё название так и не удосужился узнать. Кеннел пробыл там ровно столько, сколько потребовалось, чтобы подкрепиться самому и напоить мула. Из селения шла прямая дорога в приграничный городок Гальбек, в котором сыщик рассчитывал оказаться еще до полудня.

Ссылка на первоисточник

Картина дня

наверх